Жизнь навыворот - Страница 67

– Ладно, десять минут без стеба. Обещаю.

– Кизеева Любовь, – помолчав, начал Влад, – пятнадцать пет, ушла из дома пять дней назад. Мать подала ее в розыск…

– Твоя знакомая?

Макс быстро пролистнул несколько фотографий. Маленькая комнатка в хрущевской квартире. Черная люстра из дешевого пластика, кровать застелена алым синтетическим покрывалом. Потертые обои замаскированы плакатами, неоднозначно намекающими на интересы хозяйки. Оплывшие свечи и неожиданно желтая футболка, сиротливо приютившаяся на спинке выкрашенного в черный ступа.

– Одноклассница. Бывшая, – неохотно признался начальник Девятого отдела.

Максимиллиан смерил его внимательным взглядом, но, вспомнив о даном обещании, от ехидных комментариев воздержался.

– Не понимаю, чем я тут могу помочь? – он толкнул планшет через стол, хозяину.

– Девчонка явно неровно дышит к…

– К вечно прекрасным Детям ночи? – лукаво поинтересовался вампир, ухоженным ногтем взбивая кружево манжета. – Вот почему бабло на влажных фантазиях тинейджеров зашибают другие, а последствия приходится разгребать мне? Вопрос риторический, можешь не отвечать. Ты же профи, Влад, плакаты и стишки, серьезно?

– В комнате нашли инструкцию к лекарству, – невозмутимо ответил бывший следователь прокуратуры. – Похоже, девочка принимала таблетки, которые прописывают от анемии. Мать, кстати, работает диспетчером и часто в ночные смены, сказала: в последнее время дочь была бледной и много ела. Причем внезапно начала есть то, чего раньше в рот не брала и наоборот отказалась от некоторых любимых продуктов. И еще она заснула на уроке. А подружка рассказала, что с месяц назад девочка звала ее в «Запретный плод»…

Максимиллиан слушал, постукивая бледным пальцем по отполированной столешнице. Породистое лицо его выражало сообразную моменту глубокую задумчивость, и только в голубых глазах поблескивали ехидные огоньки.

– Давай начистоту, – он скользнул взглядом по циферблату часов на стене переговорной. До совещания оставалось не так много времени. – Будь у тебя доказательства, ты бы просто изъял видео с камер наблюдения в клубе и, если девочку действительно пили, этим бы занялись бойцы Первого. А поскольку ты пришел ко мне…

Влад поморщился. По его поручению Серафима вторые сутки искала эти треклятые доказательства. Светя новехоньким удостоверением частного детектива, она опросила соседей, классного руководителя, одноклассников и единственную обнаруженную подругу. Та, помявшись с час, сдала все известные ей учетные записи пропавшей девушки. Ноутбук вскрыли айтишники из Пятого. Однако ночное бдение над содержимым жесткого диска, списком контактов и историей переписок в соцсетях принесло лишь ворох мрачных девичьих стихов, подборку фотографий заброшенных домов, живописных уголков городских промзон и кладбищ, наводки на недоковен недомагов и одного возможного педофила, ну еще так по мелочи. Пустышки.

Телефон пропавшей молчал и выдавать местоположение хозяйки отказывался. Последней активной точкой оказалась остановка недалеко от станции конечной метро – Серафима, разумеется, запросила список вампиров, обитающих в округе, но, скорее для порядка. Чем дольше она копалась в материалах дела, тем громче шептала интуиция: девочка ушла с кем-то, кому доверяла. И этот кто-то явно не праной питается.

Правила запрещали вампирам брать кровь непосредственно от людей. Исключение делалось только для оперативников Управления и только в ситуациях, угрожающих жизни. Разумеется, многие считали систему несправедливой и всячески пытались ее обойти. Похоже, как раз такому бунтарю девочка и попалась.

Единственной хорошей новостью за все эти долгие сорок восемь часов оставалось то, что Кизеева Любовь – пятнадцати лет от роду, ученица девятого класса обычной московской школы, любительница верлибра, музыки darkwave, карминных помад и ржаных сухариков с чесноком – все еще была жива. Штатная ведьма Девятого отдела давала на это свой фамильный золотой зуб. А вот обнаружить местоположение девчонки не могла. Что- то мешало. Или кто-то.

Серафима злилась, курила одну за другой, не отрывая покрасневших глаз от монитора, но единственной годной зацепкой оставалось стихотворение, написанное судя по данным файла десять дней назад. Панегирик ангелу ночной тишины, подарившему смысл юной, но уже уставшей душе. Его содалитовым очам, чернобархатным кудрям, коже бледной, как лепесток магнолии, и прохладной, как предрассветный туман. И крестообразному шраму над сердцем.

Чем не особая примета для вампира?

– Сам подумай, – Влад сложил перед собой массивные руки и, опираясь о столешницу, подался вперед, ближе к уже совсем внимательно слушающему его Максимилиану, – чтобы с нашими ресурсами да не вычислить пятнадцатилетнюю соплюху? Она ж не Джейсон Борн в конце концов.

Похоже, в ясную голову начальника дипломатической службы пришла та же мысль, потому что он задумчиво переплел аристократичные пальцы и спросил:

– Знаю, что у тебя тут личный интерес, но ты не допускаешь мысли, что ваш специалист ошибся и девочка уже мертва?

– Баба Гала и ошиблась? – хмыкнул руководитель Девятого отдела. – Обижаешь.

Гладкий юношеский лоб прорезала вертикальная складка, пухлые губы вытянулись в резкую линию, а в глазах мелькнуло что-то, разом накинувшее внешне беззаботному подростку не одну сотню лет. Он задумчиво покрутил старинный перстень с массивным рубином, взбил щелчком манжет и поднял на собеседника серьезный взгляд.